И хочется мне проснуться на заре.
Вдохнуть полной грудью насыщенного радиацией весеннего воздуха. Оседлать боевого страуса и с неистовым криком: "Паааааааберегись!" промчаться по росистой траве, сшибая вострой катаной головки одуванчиков.
Выпустить из заплечного мешка верного охотничьего зайца и ловить утренних ежиков, занятых разбрасыванием клубов серого пушистого тумана. А потом вернуться домой, снять верным вакидзаси скальпы с колючей добычи и отдать служанкам.
Умелые руки девственниц сошьют к завтрему ковер из ежиных шкурок, и буду я сидеть, вдыхая сладостный аромат яблочного кальяна, и постигать высокое искусство премудрой хатха-йоги. Мысли мои канут в нирвану, пока не выведет меня из этого состояния божественный аромат двойного эспрессо, приготовленного на можжевеловых веточках.
А в предрассветном тумане долго будет разноситься плач простого русского медвежонка, осознавшего, что больше не придет к нему на чай его друг-ежик.
Но, преисполнившись умиротворенного пофигизма, пойду я воевать соседские земли. Давно уже изнывают по жаркому бою мои доспехи из проклеенной бумаги, скучает по вражеским головам Древний Синай, переминаются в нетерпении в конюшне норовистые монгольские каратисты Пржевальского.
Но, чу! Задрожала земля! Это вышла в поход армия моих возлюбленных борцов сумо. Идут они четким строем, переваливаясь с ноги на ногу и произнося нараспев речевки-хокку.
А впереди моего непобедимого войска я - на белом верблюде, пою боевую песню Лебедева-Кумача. И пусть песне этой более 50 лет, она нагоняет ужас на соседей. И вот они, побросав оружие, спешат принести мне дары, то бишь дарственные, на свои земли.
Но недолго им осталось пробыть под моим чутким правлением. После электрификации всех моих владений придет ко мне просветление.
И, надев поношенное рубище, забыв о туфлях на шпильке, пойду я босиком по миру, решая коаны за деньги. Восторженные последователи будут встречать меня хлопками одной ладони и игрой на флейте без дырочек.
А когда отправлюсь я в Вальхаллу, будет имя мое прославлено в веках, и поставят мне памятник из тумана, а в могилу положат уши верного зайца, ноги боевого страуса и ирокез старого ежика.
